Lost Perspective by Bellegeste (Наваждение), перевод, глава 1

[mountinAsh]

Название: Наваждение (Lost Perspective)
Автор: Bellegeste
Переводчик: MountinAsh
Бета: strega verde, kasmunaut
Гамма: kasmunaut
Вычитка: команда ГП/СС
Категория: джен
Размер: макси
Жанр: drama/angst, северитус
Рейтинг: G
Персонажи: ГП, СС
Оригинал: http://www.fanfiction.net/s/1851120/1/Lost_Perspective_1
Разрешение на перевод: получено
Саммари: Гарри получил обескураживающее известие и решился на жестокий и отчаянный план. Треволнения, сложная интрига, безобидно поначалу, но чем дальше, тем мрачнее и мрачнее.
Примечания: Перевод сделан для конкурса «Веселые старты 2010» на Зеленом форуме.
Оригинал написан на челлендж северитусов.


Очередной прекрасный день рождения

Конкурс «Британия в цвету» оказался прямо-таки Божьим благословением. Гарри сам себе удивлялся, но так оно и было. Когда Литтл Уингинг попал в число претендентов на звание самого ухоженного пригорода, жизнь заметно переменилась к лучшему. Лето с Дурслями стало почти сносным.

Гарри поднялся с колен и присел на корточки. Он взмок на жаре, да и шея затекла. Расправил ноющие плечи, перепачканной рукой утер со лба пот, после чего удовлетворенно вздохнул, обозревая результат. Безупречно. Определенно, тянет на первое место. Прямоугольный газон пострижен идеально. Травинка к травинке – ровная зеленая гладь. Посыпанные гравием из лилово-серого валлийского сланца дорожки пересекаются под строго выверенными углами. Камешки влажно сверкают на солнце масляным блеском – он с утра опрыскал их Стопсорняком. Симметрично расположенные треугольные клумбы с яркими бордюрами, выкрашенными в цвета национального флага, застыли как на параде, каждая на отведенном ей месте. Ни клочка голой земли – все скрывает ровный слой бурых опилок.

– Не отлынивай! – Дядя Вернон оторвался от журнала и заметил, что Гарри потягивается. – За работу.

– Я только хотел набрать лейку, – спокойно ответил тот. Cнял с позеленевшего медного крюка свернутый шланг, размотал, затем закрепил на кончике шланга желтый распылитель. Убедившись, что дядя Вернон снова увлеченно изучает «Выставочные хризантемы», Гарри направил шланг на себя. Какое блаженство! Прохладная вода полилась на голову, стекая по груди и спине. Он с наслаждением сделал большой глоток, откинул назад мокрую челку, упорно лезшую в глаза, – на загорелой физиономии остался грязный след.

– Парень! – Теперь дядя Вернон уже кричал. – Шевелись! Иди полей цветы – в подвесных корзинах и в кадках. Потом почисти все глиняные таблички¹. Они уже мхом заросли! И не забудь подмести дорожки! Пока не закончишь, об отдыхе даже не думай!

Да, многое осталось по-прежнему. Но все-таки он не заперт в своей комнате или, того хуже, в чулане, а проводит время на свежем воздухе, на солнышке. В любом случае, так гораздо лучше. Теперь, когда Гарри понимал, почему должен торчать все каникулы в доме номер четыре по Прайвит-драйв, мириться с заключением стало чуть легче. Жизнь не стала сытнее, он снова был один, скучал по Рону, Гермионе и остальным друзьям, но все равно был рад, что узнал правду.

В сущности, он трудился, как раб. Однако с некоторых пор Гарри это устраивало. Работа в саду отвлекала. Копаясь в земле, он мог не думать о…

Нет. Думать нельзя. Невозможно. Гарри отогнал печальные мысли подальше, с силой захлопнув за ними воображаемую дверь. Думай о работе. Думай о чем-нибудь приятном. Точно, – Гарри вдруг усмехнулся – он вспомнил, как бурно отреагировал по приезде, когда тетя Петуния вручила ему грабли с лопатой и списком работ на каждый день в придачу. Он тогда чуть не брякнул, чтобы она засунула свои садовые ножницы в… мешок для рассады. Прошло несколько недель. Он рыхлил и перекапывал землю, присыпал корни опилками, сгребал мусор, разбрасывал компост и удобрения, полол сорняки, постригал газон, обрезал кусты, поливал, сажал и чувствовал себя при этом на удивление неплохо. Конечно, все мышцы болели, зато тело стало крепким, поджарым, и ему это нравилось. Для своего роста Гарри оставался до нелепости тощим. Впрочем, он надеялся, что, если переживет это лето и в сентябре вернется в Хогвартс, где сможет питаться по-человечески, то быстро наберет недостающий вес. Может быть, если немного подкачаться, он будет выглядеть как Оливер Вуд – бывший капитан команды Гриффиндора по квиддичу и признанный красавчик. Похоже, шестнадцать – все-таки неплохой возраст.

Шестнадцать. Сегодня день его рождения. Об этом тоже лучше пока не вспоминать. От Дурслей, ясное дело, ждать было нечего – уж точно не подарков. Гарри даже не рассчитывал, что они вспомнят о нем. Поэтому так удивился, когда утром тетя Петуния вместо того, чтобы по обыкновению пройти мимо, скривившись, как от зубной боли, вдруг обратилась к нему:

– У тебя сегодня важный день, – пробурчала она и презрительно усмехнулась: – то есть, для таких, как ты.

Гарри поразился еще больше, когда тетя намазала полагающийся ему тост остатками ревеневого джема.

– Тебе шестнадцать, парень? C днем рождения! – Дядя Вернон тоже был неестественно дружелюбен. Гарри встревожился. Они оба казались слишком оживленными. Дядя Вернон даже придвинул к нему подставку для тостов². Такая непривычная любезность пугала больше, чем привычный поток претензий и требований пополам с поучениями. Посреди завтрака в открытую фрамугу влетела упитанная бурая сова и опустилась прямо на стол. Гарри автоматически потянулся за конвертом, однако сова отступила в сторону, протянув лапку тете Петунии. Заметно вздрогнув, она взяла письмо, но распечатывать не стала, положив на блюдце рядом с собой.

– Еще чаю, Вернон? – Тетя старалась казаться спокойной, правда голос прозвучал пронзительней, чем обычно.

– Не строй из себя дуру! Давай, прочти это чертово письмо, – грубо рявкнул Вернон.

– Он останется до сентября. – Всего четыре слова, зато какой сокрушительный эффект. Тетя Петуния уронила пергамент, отшатнувшись, словно увидела перед собой гоблина. Дядя Вернон, побагровевший, с трясущимися щеками, вскочил на ноги и, так и не дожевав свой бекон, заорал с набитым ртом, брызгая слюной:

– Убирайся с глаз моих! Займись делом!

Гарри спрятался в сарае, где в спокойной обстановке смог обдумать произошедшее. Видимо, Бог весть почему, Дурсли рассчитывали, что он уедет. Причем прямо сегодня. Они не могли дождаться, когда избавятся от него.

Итак, он опять ползает на карачках – ощипывает увядшие цветки с бегоний. Дурсли снова ненавидят его, о дне рождения все забыли, жарко, хочется есть, хочется отдохнуть, – в общем, жизнь вернулась в нормальное русло. Он улыбнулся, припомнив, что всего месяц назад он бы не отличил астру от львиного зева. Но правила конкурса были непреложны и четко гласили – все участники должны быть готовы к первому августа. Поэтому под придирчивым руководством тети Петунии Гарри быстро поднаторел в ботанике, в ускоренном порядке научившись не только различать всевозможные клубни, саженцы и черенки, росшие в теплице, но и ухаживать за ними.

Участок сада, подготовленный к конкурсу, представлял собой большой прямоугольник. Ряды карликового самшита, подстриженного с маниакальной тщательностью, делили его на треугольные участки, имитируя национальный флаг. Широкие красные полосы изображал ярко-алый шалфей, окруженный ослепительно-белым каменником, а синий представляла тесно посаженная лобелия. Вся эта пестрота резала глаз (по крайней мере на неискушенный взгляд Гарри).

Патриотическая цветовая гамма господствовала повсюду, включая кадки, подоконные ящики и подвесные кашпо. Даже фонтанчик наигрывал «Правь, Британия», выбрасывая в такт мелодии струйки над гребнем шлема полуметровой пенополиуретановой фигурки собственно Британии. Возвышаясь на пластиковом постаменте среди болотных ирисов, та неуверенно правила легкой рябью, время от времени колебавшей головки цветов. Гарри часто гадал, слышали ли когда-нибудь Дурсли слова песни, особенно последнюю строчку³.

– Эй, Беспортоттер, – завопил Дадли (это было самое свежее из длинного списка обидных прозвищ), – подай пива!

Сумка-холодильник стояла совсем недалеко от Дадли – стоило только руку протянуть. Гарри вздохнул, достал прохладную банку, с трудом удержался от искушения встряхнуть ее, но безропотно подчинился. Дадли хмыкнул, откидываясь в шезлонге на цветастые подушки. Распаренный и потный толстяк напоминал жирную сосиску на гриле, истекающую соком. Он дергал головой, подчиняясь неслышному ритму – выглядело это по-дурацки. Гарри заметил пару тонких проводков, которые тянулись от ушей Дадли и исчезали в нагрудном кармане. При этом кузен неотрывно смотрел на левое запястье – по-видимому, его массивные водонепроницаемые электронные часы работали еще и как телевизор. Дадли обожал миниатюрные гаджеты.

Микро-видеокамера, мини-часы-телевизор, мини-диски... микро-мозги, – усмехнулся Гарри.

С самого начала каникул они с Дадли поддерживали вооруженное перемирие. Чаще всего просто избегали друг друга, или обменивались колкостями, не переходя, однако, к прямому насилию. Гарри держался тише воды, ниже травы, все сносил, считая недели, до того дня, когда сможет вернуться в Хогвартс к настоящей жизни. Он прекрасно помнил, как год назад в это же самое время не находил себе места, огрызался, злился, считал, что все его бросили. Но с тех пор он повзрослел.

– Убери эту чертову птицу с моего навеса!

Дядя Вернон сердито размахивал руками, указывая в сторону сада, туда, где над посыпанной гравием дорожкой возвышался навес из трех шпалер, увитых буйно разросшейся ипомеей. Гарри повернулся – на фоне голубых граммофончиков «Утреннего сияния» ослепительно сверкало белое оперение. Он обрадовался, узнав Хедвиг. Два дня сова пропадала неизвестно где, и Гарри уже начал беспокоиться. В когтях Хедвиг держала пухлый желтовато-коричневый конверт.

Примечания переводчика:

¹ В Англии иногда украшают сад дверными табличками, развешивая их на деревьях, заборах и садовых постройках. Таблички могут быть самые разные, в т.ч. и глиняные.

² Имеется в виду специальная подставка, в которую складывают тосты, чтобы они не слипались.

³ «Правь, Британия…» – патриотическая песня Великобритании. Последние строчки: «Правь, Британия, морями. Британцы никогда не будут рабами.»